Афиша
Лекция «Светоч Русской Америки»: преподобный Герман Аляскинский»
Распространение православной веры по миру произошло благодаря самоотверженным миссионерам-священникам, которые ехали в неизвестные земли, чтобы принести Благую Весть о Иисусе Христе язычникам. Одним из почитаемых миссионеров Русской Православной Церкви является Герман Аляскинский – священник, который долгие годы провел на севере Америки, проповедуя Христа местным языческим народам. Преподобный Герман Аляскинский весьма распространил православную веру в Русской Америке, крестив десятки тысяч местных жителей. Православные американцы считают преподобного Германа духовным покровителем Америки.
Долгое время считалось, что преподобный Герман является уроженцем города Серпухова. И только в начале 21 века ученый-этнограф Сергей Анатольевич Корсун в архиве Санкт-Петербурга нашёл документы, которые изменили первоначальную версию о происхождении преподобного Германа. Святой Герман, в миру Егор Иванович Попов родился в 1751 году в Шацком районе Кадомской провинции Воронежской губернии (ныне Рязанская область) и его родители были простыми крестьянами, но придававших большое значение грамотности.
Уже в юности у него было желание связать свою жизнь с духовным поприщем. Но вместо этого, он был взят в армию. В армии, умевший писать и читать, Егор Попов стал писарем при местном Шацком воеводстве. После того, как оно было упразднено, служащие могли избрать несколько путей служения, а кто не хотел служить, получил разрешение уйти в монастырь. Егор выбрал последнее.
Прежде чем поступить на послушание в Приморскую пустынь, Егор Попов побывал в Саровской обители, придя туда в 1778 году – одновременно с другим послушником, Прохором Мошниным, которого мир позже узнает, как Серафима Саровского.
Нёс здесь служение и иеромонах Назарий, тоже родившийся неподалеку от Кадома и позже отправленный на Валаам, чтобы установить там саровский устав. Не кажется удивительным, что земляки держались вместе – и послушник Егор отбыл с иеромонахом к новому месту служения.
Позже именно отец Назарий постриг его в монахи с именем Герман, а спустя годы, как игумен Валаамской обители, благословил его решение присоединиться к Кадьякской миссии.
На Валааме преподобный жил почти отшельнической жизнью – игумен Назарий благословил его на уединенное жительство в лесной глуши, и монах приходил в обитель только на праздники, поскольку нёс служение клирика и исполнял торжественные молебны.
В уединении Герман провел на Карельских островах около 15 лет.
Проведя долгие года в уединении, преподобный множество раз отказывался от предложения стать иеромонахом, а после и архимандритом – титулам он предпочитал свою укромную келью вдалеке от монастырских стен.
Услышав о том, что готовится миссия на Аляску, тогда называвшуюся Русской Америкой, Герман просит его отпустить в состав этой миссии, и в 1793 году отправляется на Алеутские острова – Кадьяк в первую очередь. С этого времени его судьба связана с далеким северным краем. Это была не то что глубинка, а совершенно девственная территория. Местные жители тогда были язычниками, по жизни своей фактически – детьми природы.
Русская Америка – это удивительная история, легендарная. 18 век – это преодоление Берингова пролива, появление на гряде Алеутских островов и затем на континентальной Аляске наших первых переселенцев – торговцев, промысловиков. Купцы, достигшие этой далекой земли, понимали, что она ещё почти не тронута, и что ей необходимо дать возможность слышать слово Божие из уст людей духовного сана. Императрица Екатерина II взяла просвещение Аляски под своей контроль.
Миссия отправилась из Петербурга через Москву в декабре 1793 года. 16 марта 1794 года прибыли в Иркутск, где остались до мая, а потом двинулись по Лене до Якутска, затем – верхом до Охотска, куда прибыли 13 июля. Спустя месяц отправились на остров Кадьяк на судне «Три святителя». В селение Павловская гавань корабль прибыл 24 сентября 1794 года.
Суровая природа, неласковый климат, множество испытаний – вот что ожидало Кадьякскую миссию. Это был край, который только осваивался, и монахам приходилось идти путями первопоселенцев, плавать в кожаных американских лодках, диковинно называемых «байдарками», учиться возделывать землю в непривычных условиях… Порой приходилось жить едва ли не впроголодь – питаясь лишь старым вяленым лососем.
Как встретили валаамскую братию коренных жителей? С одной стороны — миссия видела их стремление узнать новую веру, с другой – приходилось бороться с множеством не только бытовых трудностей, но и человеческих пороков. По прибытии на остров Кадьяк миссионеры немедленно занялись постройкой храма и обращением язычников.
Поселили иноков и послушников в бараке, где жили рабочие со своими «временными» жёнами – кто с одной, а кто и с двумя. Работы предстояло много – и лишь словом тут было не справиться; показать, что такое истинно христианская жизнь, нужно было своим примером.
И вот, Валаамская миссия начинает свою проповедь. Это было не так просто, как можно себе представить: что вот, пришли миссионеры, рассказали о Боге, и все крестились. Все было, конечно, гораздо сложнее. Были и те, кто сопротивлялся проповеди, и один из миссионеров, иеромонах Иувеналий, был убит местными жителями. Но все равно свет Божий было не остановить! И постепенно становилось ясно, что люди всем сердцем принимают веру Православную.
Монахи становились не только миссионерами: они защищали местных жителей от произвола, учили грамоте детей. И относились к ним как к своим чадам – не зря позже святой Герман вспоминал, что был для алеутов буквально нянькой, а те называли его «апа», что значит «отец» или «дедушка». Отец Герман на новом месте поначалу нёс послушание в пекарне и занимался хозяйственными заботами Миссии. Трудов было много и сил требовалось ещё больше.
А через 5-6 лет возникает понимание, что на Аляске нужно делать свою, местную епархию.
В 1799 году в Иркутске проходит хиротония (посвящение) руководителя миссии архимандрита Иосафа в первого Алеутского и Аляскинского епископа. На обратном пути из Иркутска на Аляску происходит страшная трагедия – новый епископ и часть членов миссии попадают на корабле в шторм у Курильских остров и погибают. Тогда никто не смог спастись. И получается, что единственным, кто остался на Аляске, становится Герман. Именно на него Господь возложил тяжёлую ношу просвещения местных народов. Многие боялись, что после кораблекрушения миссия на Аляске может совершенно угаснуть. Но благодаря Герману этого не происходит. Поэтому местные жители и ставят его выше других – ведь силой своего духа, своей жизнью он смог укрепить и расширить свет Православной веры на Аляске.
Преподобного хотели посвятить в сан иеромонаха и возвести во архимандрита, но смиренный инок отказался от какого бы то ни было возвышения и до конца своих дней пребывал простым монахом.
С 1807 года он заведовал школой, в которой обучались 20 мальчиков. Старец учил их чтению, письму, Закону Божию, Священной истории и церковному пению, навыкам земледелия.
В поисках уединения он построил небольшой домик на маленьком пустынном Еловом острове, в 2 верстах от острова Кадьяк, которому дал другое название в память о своей прежней обители – Новый Валаам. Преподобный Герман там провел более 30 лет.
Остров Кадьяк
Жители окрестных поселений полюбили отшельника – обращались за советом, помощью.
Преподобный (Прп.) Герман выкопал землянку, позднее построил возле неё бревенчатую келью. Постелью старцу служила небольшая скамья, под голову он подкладывал 2 кирпича, укрывался доской. Одежда его была одна и та же зимой и летом: меховая парка, надетая на голое тело, поверх неё подрясник и ряса, на голове клобук, на ногах сапоги. Носил он и 15-фунтовые (почти 7 кг.) вериги. Ел очень мало: немного рыбы и овощей. Время, свободное от богослужения, проводил в трудах – занимался огородом, к зиме запасал грибы и рыбу. Всё, что приобретал, отдавал бедным и сиротам. Со временем недалеко от кельи были построены часовня и дом для посетителей, в котором также находилось училище для сирот.
Осенью 1819 г. экипажем американского судна была занесена на Кадьяк эпидемия гриппа. Болезнь начиналась жаром, сильным насморком и удушьем и оканчивалась конвульсиями, после чего люди умирали. Эпидемия быстро распространялась по алеутским селениям. Смертность была так велика, что алеуты вымирали целыми семьями, тела умерших находились в домах по многу дней, так как их некому было хоронить. Только монах Герман неутомимо посещал больных, уговаривал их терпеть, молиться, приносить покаяние, и приготовлял умирающих к смерти, оставшиеся в живых кадьякские алеуты ещё больше полюбили отца Германа, который, рискуя собой, доказал им свою любовь во время постигшего их бедствия.
Однажды на Еловом острове произошло наводнение. Жители в испуге прибежали к келье отца Германа. Он взял икону Божией Матери, вынес, поставил её на морском берегу и стал молиться. После молитвы он сказал присутствующим: «Не бойтесь, далее этого места, где стоит святая икона, вода не пройдет». И наводнение тотчас прекратилось. Затем, обещая такую же помощь на будущее время – заступлением Пресвятой Богородицы, поручил он своей ученице, в случае наводнения, ставить икону на берегу.
Как-то случился на Еловом острове пожар. Отец Герман вместе со своим учеником Игнатием провел полосу на земле, убрал мох вдоль неё и сказал: «Будьте спокойны - огонь не пройдет этой черты!» На другой день, когда не было надежды на спасение, огонь под сильным напором ветра достиг проведённой старцем черты, пробежал вдоль неё и остановился, не коснувшись густого леса, находившегося за чертой.
Всё свое время, свободное от богослужений, старец проводил в трудах. Недалеко от кельи раскинулся огород, где он копал грядки, сажал картофель, капусту и другие овощи, сеял ячмень. Плетённый короб, в котором о. Герман носил с берега морскую капусту для удобрения земли, был так велик, что обычный человек мог его поднять с большим трудом, а старец, к удивлению, всех, переносил его на большое расстояние без посторонней помощи. Однажды видели, как о. Герман нёс бревно, которое с трудом могли поднять четыре человека.
Рассказывая о таких подвигах о. Германа, его ученик, алеут Игнатий Алигь-яга, прибавлял: «Да, трудную жизнь вел апа (дедушка), и никто не может подражать его жизни!»
Вообще о. Герман был словоохотлив; говорил умно, дельно и назидательно, более всего о вечности, о спасении, о будущей жизни, о судьбах Божиих; много рассказывал из житий святых, из пролога, но никогда не говорил ничего пустого. Так приятно было его слушать, что беседующие с ним даже и алеуты, и их женщины увлекались беседою и нередко только с рассветом дня, как бы нехотя, оставляли его, свидетельствует креол Константин Ларионов.
Руководитель Русско-Американкой компании Яновский подробно описывает наружность о. Германа. «Живо помню я», – говорит он, – все черты сиявшего благодатью лица Старца, его приятную улыбку, кроткий привлекательный взор, смиренный тихий нрав и его приветливое слово. Он был росту небольшого, лицо имел бледное, покрытое морщинками; глаза серо-голубые, исполненные блеска, и на голове у него было немного седых волос. Речь его была негромкая, но весьма приятная». Из бесед своих со Старцем Яновский приводит два случая. «Однажды, – пишет он, – я прочёл о. Герману оду «Бог» Державина. Старец удивился, восхитился и просил прочесть её ещё раз, я повторил. «Неужели это простой учёный писал?» – спросил он. «Да, учёный, поэт, – отвечал я. «Это по вдохновению Божию писано», – сказал Старец.
«В другой раз я рассказывал ему, как испанцы в Калифорнии захватили в плен 14 человек алеутов, и иезуиты (францисканцы) принуждали их всех принять католическую веру; на что алеуты никак не соглашались. «Мы – христиане», – говорили они. «Неправда, вы – еретики, схизматики, – возражали иезуиты, – и если вы не согласитесь принять нашу веру, то мы вас всех замучим». Затем алеуты по два человека до вечера были размещены по темницам. Вечером с фонарём и зажжёнными свечами пришли иезуиты в темницу и стали снова убеждать бывших в ней двух алеутов к принятию католической веры. «Мы – христиане, – был ответ алеутов, – и не переменим своей веры!» Тогда иезуиты стали их мучить, сперва одного, а другой был свидетелем. Отрезали у алеута по одному суставу у пальцев на ногах, потом – по другому, далее по одному суставу у пальцев на руках, затем по другому, потом отрубили ступни ног, кисти рук, – кровь лилась, мученик терпел и твердил одно: «Я – христианин». И в таких мучениях от истечения крови скончался. На другой день обещали иезуиты так же замучить и его товарища, но в эту ночь было получено повеление из Монтерея, чтобы всех взятых в плен русских алеутов немедленно прислать туда под конвоем, а потому они утром все, кроме скончавшегося, и были отправлены. Это рассказывал мне очевидец алеут, товарищ замученного, впоследствии бежавший из плена... Когда я кончил мой рассказ, о. Герман спросил: «А как звали замученного алеута?» – «Петром, – отвечал я, – фамилии не припомню». Старец встал перед образом, благоговейно перекрестился и произнёс: «Святый новомученик Пётр, моли Бога о нас!»
Много было и ненавистников у преподобного старца. Обличаемая злоба вооружалась против него, делала ему всевозможные неприятности и клеветала на него. Наветы были так сильны, что часто даже люди здравомыслящие в доносах на о. Германа не могли заметить лжи под покровом наружной правды. Правитель Русско-Американской компании Яновский (впоследствии ставший верным учеником Старца), ещё не познакомившись с о. Германом, впоследствии одних наговоров на него, писал в С.-Петербург о необходимости его удаления, объясняя, что он будто бы возмущает алеутов против начальства. Священник, приехавший из Иркутска с большими полномочиями, наделал о. Герману много огорчений и хотел его отправить в Иркутск; но правитель колоний Муравьев защитил Старца. Другой священник М. прибыл на Еловый остров с правителем колоний Н. и компанейскими служителями обыскивать келью о. Германа, предполагая найти у него богатое имущество. Когда же не нашли ничего ценного, вероятно, с дозволения старших, служитель Пономарьков стал топором выворачивать половые доски. «Друг мой, – сказал ему тогда о. Герман, – напрасно ты взял топор; это орудие лишит тебя жизни!» Вскоре в отдалённой крепости, кенайцы Пономарькову, сонному, топором отсекли голову.
Описанные нами черты из жизни Старца касаются, так сказать, внешних его дел. Главное же дело его, говорит преосвященный епископ Пётр, «было упражнение в подвигах духовных, в уединённой келье, где никто его не видал; только вне кельи слышали, что он пел и совершал богослужение по монашескому правилу». Такое свидетельство преосвященного подтверждает и следующий ответ самого о. Германа. Старца спрашивали: «Как Вы, Отец Герман, живёте одни в лесу? Как не соскучитесь?» Он отвечал: «Нет! Я там не один! Там есть Бог, как и везде есть Бог! Там есть Ангелы святые! И можно ли с ними соскучиться? С кем же лучше и приятнее беседа, с людьми или с Ангелами? Конечно, с Ангелами!»
«Любезному нашему Отечеству, – писал он сам, – Творец как будто новорожденного младенца дать изволил край сей, который ещё не имеет ни сил к каким-нибудь познаниям, ни смысла; требует не только покровительства, но по бессилию своему и слабого ради младенческого возраста – самого поддержания; …я, нижайший слуга здешних народов и нянька…»
Как чувствовал Старец, так и поступал. Заступался он всегда перед начальством за провинившихся, защищал обижаемых, помогал нуждающимся, чем только мог, – и алеуты обоего пола и дети их часто посещали его. Разбирал он их взаимные неприятности, старался всех мирить; особенно заботился в семействах восстанавливать согласие. Если не удавалось помирить мужа с женой, Старец на время разлучал их. Необходимость такой меры он сам объяснял так: «Пусть лучше врозь живут да не дерутся и не бранятся; а то, поверьте – страшно, если не развести; были примеры, когда муж убивал жену или жена изводила мужа!»
Особенно любил о. Герман детей; наделял их сухариками, пёк им крендельки, и малютки ласкались к Старцу. Любовь о. Германа к алеутам доходила до самоотвержения.
Особенно старался Старец о их нравственном преуспеянии. С этой целью в часовне, близ его кельи, в воскресные и праздничные дни собирал он алеутов для молитвы. Преподобный Герман был простым монахом, поэтому он не служил литургию. Здесь часы и разные молитвы читал для них ученик его, а сам Старец читал Апостол, Евангелие и устно поучал их; пели же его воспитанницы, и пели очень приятно.
Очень поучительна история об алеутке Софье Власовой. «Ныне после Пасхи одна молодая женщина, не более двадцати лет, по-русски хорошо говорить умеющая, прежде меня совсем не знавшая, никогда не видавшая, пришла ко мне услышать о воплощении Сына Божия и о вечной жизни…» Преподобный Герман стал говорить ей о том, что есть Бог и что она неправильно живёт. А была она женщиной распутного нрава.
Вот что писал о ней позднее правитель Русской Америки барон Фердинанд Врангель: «Возвратившись домой, прежняя её жизнь показалась ей несносною, она вскоре опять пошла к Герману и объявила решительное намерение остаться при нём и спасаться. Герман был уже стар (60 лет). Преодолев первый испуг от сего нечаянного события и помирясь с мыслью под старость жить с сей женщиной, он принял её, устроив для неё впоследствии особый домик на морском берегу.
София научилась читать и писать по-русски в один год. К этой женщине, пристали вскоре несколько сирот – девушек из алеуток и креолок; она под руководством Германа сделалась их наставницей, расширяя огородство и приучая их к трудолюбию…».
Позже к подвижнику прибился сирота из креолов Герасим Иванович Зырянов, затем кадьякский алеут Игнатий Алигь-яга. Появились и другие ученики.
Однажды Софья со своими девушками хотела поехать на другой остров за морской капустой. Старец сказал им: «Не уезжайте вы сегодня, а завтра». Целую неделю до того море волновалось, они опасались, что снова погода испортится, и поехали без благословения. Когда они довольно далеко отъехали от берега, их байдарка наскочила на подводный камень, кожаная обшивка прорвалась, и одна из девушек утонула.
После возвращения, старец их призвал к себе и сказал: «Вот, что значит непослушание и прекословие!» Они упали на колени и просили прощения, старец их простил и сказал; «Когда я утром выходил на берег морской, то на том самом месте видел человека, сидящего на камне и плещущего руками воду, и много безобразен был он собой».
София жила у Старца до его смерти; она наблюдала за благонравием детей, учившихся в его училище, и он, умирая, завещал ей жить на Еловом, и когда она скончается, похоронить её при его ногах.
О дружбе отца Германа с правителем Русско-американской компании Семеном Ивановичем Яновским стоит сказать отдельно. Яновский как - то тяжело заболел, а Старец стал за ним ухаживать. Капитан второго ранга был по моде того времени атеист-вольтерьянец, о Православии не знал ничего и считал его набором суеверий. Когда же «ловец человеков» стал рассказывать ему о вере, Семён Иванович заслушался и сам «попал в сеть». Яновский стал горячо верующим, близким другом святого, а под старость, вернувшись в Россию, принял монашество.
Посвятив себя служению Господу, вдали от родины, среди многообразных скорбей и лишений, десятки лет проводя в высоких подвигах самоотвержения, о. Герман был сподоблен многих сверхъестественных даров от Бога.
Рыбою сушёною кормил о. Герман птиц, – и они во множестве прилетали к его келье. Под кельей у него жили горностаи. Этот маленький зверёк, когда ощенится, не подпускает к себе, а старец кормил их из рук. «Не чудо ли мы это видели!» – говорил его ученик Игнатий. Есть свидетельства, что о. Герман кормил медведей. Со смертью Старца и птицы, и звери ушли; даже огород его не давал такого урожая, как при нём.
Как-то барон Ф. П. Врангель, по просьбе Старца, писал под диктовку его письмо – неизвестно которому – митрополиту. Когда письмо было окончено и прочитано, Старец поздравил барона с чином адмирала. Изумился барон: это была для него новость, которая действительно подтвердилась только через долгое время при выезде его в Санкт-Петербург.
Часто говорил Старец, что в Америке будет свой архиерей, тогда как об этом никто и не думал, да и надежды не было, чтобы в Америке был свой архиерей, но пророчество его сбылось в свое время.
«После смерти моей, – говорил о. Герман, – будет повальная болезнь и умрёт от нея много людей, и русские соединят алеутов». Действительно, кажется, через полгода по его кончине, было оспенное поветрие, смертность от которого в Америке была поразительная: в некоторых селениях оставалось в живых только по нескольку человек. Это побудило колониальное начальство соединить алеутов: тогда из 20-ти селений образовалось только семь.
«Хотя и много пройдёт после моей смерти, – говаривал о. Герман своим ученикам, – но меня не забудут, а место жительства моего не будет пусто: подобный мне монах, убегающий славы человеческой, придёт и будет жить на Еловом, и Еловый не будет без людей!»
«Пройдёт тридцать лет после моей смерти, все живущие теперь на Еловом острове перемрут, ты останешься жив один и будешь стар и беден, – и тогда вспомнят меня», – говорил о. Герман ученику своему, алеуту Игнатию Алигь-яге. «Удивительно, – восклицает Игнатий, – как подобный нам человек мог всё это знать за такое долгое время! Впрочем, нет! Он – не простой человек! Он мысли наши видел и невольно доводил до того, что мы ему их открывали и получали наставления!»
«Когда я умру, – говорил Старец своим ученикам, – вы похороните меня рядом с о. Иоасафом. Убейте немедленно моего быка: он мне довольно послужил. Похороните же вы меня одни и не сказывайте о моей смерти в гавань: гаванские не увидят моего лица. За священником не посылайте и не дожидайтесь его – не дождётесь! Тела моего не обмывайте, положите его на доску, сложите на груди руки, запеленайте меня в мантию и её воскрилиями покройте моё лицо и клобуком голову. Если кто пожелает проститься со мной, пусть целует крест; лица моего не показывайте. Опустив в землю, покройте меня бывшим моим одеялом». Одеяло это, как мы выше сказали, была доска, всегда находившаяся у него в келье.
Приближалось время ухода Старца. В один день приказал он ученику своему Герасиму зажечь свечи перед иконами и читать Деяния св. Апостолов. Чрез несколько времени лицо его просияло, и он громко произнёс: «Слава Тебе, Господи!» Потом, приказав прекратить чтение, объявил, что Господу угодно ещё на неделю продлить его жизнь. Через неделю, опять по приказанию его, были зажжены свечи и читали Деяния св. Апостолов. Тихо преклонил Старец свою главу на грудь Герасима, келья наполнилась благоухания, просияло лицо его, — и о. Германа не стало! Так блаженно почил он сном праведника на 81-ом году своей многотрудной жизни, 13-го декабря 1837 года.
В окружающих селениях был виден над Еловым островом необыкновенно светлый столб, достигавший до неба. Поражённые чудесным явлением, опытные старики и креол Герасим Вологдин и жена его Анна сказали: «Видно, Отец Герман оставил нас!» и стали молиться. Впоследствии они узнали, что именно в эту ночь преставился Старец. В тот же вечер в другом селении на Афогнаке видели человека, поднимавшегося с Елового острова к облакам.
Несмотря на предсмертную волю о. Германа, ученики не решились похоронить его, не дав знать о смерти его в гавань. Они побоялись русских, говорят алеуты; неизвестно почему, не убили и быка.
Посланный с печальною вестью в гавань, возвратясь, объявил, что правитель колоний Кошеваров запретил хоронить Старца до своего приезда, что он приказал сделать для усопшего гроб и что сам со священником немедленно привезёт его. Но такие распоряжения были против воли почившего. И вот подул страшный ветер, полился дождь, сделалась ужасная буря. Не велик был переезд из гавани на Еловый, всего часа два в пути, но никто не решался пуститься в море в такую погоду. Так было целый месяц; и, хотя целый месяц лежало тело о. Германа в тёплом доме, но не изменилось лицо его и не было от тела ни малейшего запаха. Наконец, был доставлен гроб; из гаванских никто не приехал, — и еловские жители одни предали земле останки своего Старца. Так исполнилось последнее желание о. Германа, – и затем ветер стих, и поверхность моря стала гладка, как зеркало.
На другой день по смерти о. Германа бык его стал тосковать и с тоски ударился лбом об дерево и свалился мёртвый на землю.
Похоронив своего Отца, над могилою его ученики поставили деревянный памятник, а затем сооружена скромная деревянная церковь, освященная во имя преподобных Сергия и Германа, Валаамских чудотворцев.
С 1860-х годов Русская Православная Церковь знала о большом местном почитании памяти старца Германа на Кадьяке. В 1867 году один из Аляскинских епископов составил записку о его жизни и чудесах.
Исцеления, связанные с молитвенным заступничеством старца Германа, записывались в течение долгого периода (со времени его жизни и до 1970 года).
В марте 1969 года Собор епископов Русской Православной Греко-Кафолической Церкви в Америке под председательством архиепископа Нью-Йоркского, митрополита всей Америки и Канады Иринея принял решение о канонизации преподобного Аляскинского инока. 9 августа 1970 года на острове Кадьяк в соборе Воскресения Христова совершилось торжественное прославление преподобного Германа в лике равноапостольных. Он стал первым православным святым на Американском континенте. Мощи его были помещены в соборе в деревянную раку, на которую были возложены принадлежавшие святому камилавка и железный крест.
Почти одновременно преподобный Герман Аляскинский был прославлен также Русской Православной Церковью Заграницей.
Определением Священного Синода Русской Православной Церкви от 12 ноября 1970 года имя преподобного Германа было внесено и в месяцеслов Московского Патриархата.
В 1984 году преподобный Герман был причтён к Собору Сибирских святых, а впоследствии его имя было внесено и в иные соборные памяти.
История Русской Америки закончилась 30 марта 1867 года, когда Аляска и Алеутские острова были проданы США Императором Александром II, но Православие и русская культура по-прежнему здесь живы. Сейчас на Аляске около 90 православных приходов. Несмотря на то, что миссия преподобного Германа совершалась в Северной Америки, его иногда называют просто: «Просветитель Америки».
Афиша
Лекция «Светоч Русской Америки»: преподобный Герман Аляскинский»
Распространение православной веры по миру произошло благодаря самоотверженным миссионерам-священникам, которые ехали в неизвестные земли, чтобы принести Благую Весть о Иисусе Христе язычникам. Одним из почитаемых миссионеров Русской Православной Церкви является Герман Аляскинский – священник, который долгие годы провел на севере Америки, проповедуя Христа местным языческим народам. Преподобный Герман Аляскинский весьма распространил православную веру в Русской Америке, крестив десятки тысяч местных жителей. Православные американцы считают преподобного Германа духовным покровителем Америки.
Долгое время считалось, что преподобный Герман является уроженцем города Серпухова. И только в начале 21 века ученый-этнограф Сергей Анатольевич Корсун в архиве Санкт-Петербурга нашёл документы, которые изменили первоначальную версию о происхождении преподобного Германа. Святой Герман, в миру Егор Иванович Попов родился в 1751 году в Шацком районе Кадомской провинции Воронежской губернии (ныне Рязанская область) и его родители были простыми крестьянами, но придававших большое значение грамотности.
Уже в юности у него было желание связать свою жизнь с духовным поприщем. Но вместо этого, он был взят в армию. В армии, умевший писать и читать, Егор Попов стал писарем при местном Шацком воеводстве. После того, как оно было упразднено, служащие могли избрать несколько путей служения, а кто не хотел служить, получил разрешение уйти в монастырь. Егор выбрал последнее.
Прежде чем поступить на послушание в Приморскую пустынь, Егор Попов побывал в Саровской обители, придя туда в 1778 году – одновременно с другим послушником, Прохором Мошниным, которого мир позже узнает, как Серафима Саровского.
Нёс здесь служение и иеромонах Назарий, тоже родившийся неподалеку от Кадома и позже отправленный на Валаам, чтобы установить там саровский устав. Не кажется удивительным, что земляки держались вместе – и послушник Егор отбыл с иеромонахом к новому месту служения.
Позже именно отец Назарий постриг его в монахи с именем Герман, а спустя годы, как игумен Валаамской обители, благословил его решение присоединиться к Кадьякской миссии.
На Валааме преподобный жил почти отшельнической жизнью – игумен Назарий благословил его на уединенное жительство в лесной глуши, и монах приходил в обитель только на праздники, поскольку нёс служение клирика и исполнял торжественные молебны.
В уединении Герман провел на Карельских островах около 15 лет.
Проведя долгие года в уединении, преподобный множество раз отказывался от предложения стать иеромонахом, а после и архимандритом – титулам он предпочитал свою укромную келью вдалеке от монастырских стен.
Услышав о том, что готовится миссия на Аляску, тогда называвшуюся Русской Америкой, Герман просит его отпустить в состав этой миссии, и в 1793 году отправляется на Алеутские острова – Кадьяк в первую очередь. С этого времени его судьба связана с далеким северным краем. Это была не то что глубинка, а совершенно девственная территория. Местные жители тогда были язычниками, по жизни своей фактически – детьми природы.
Русская Америка – это удивительная история, легендарная. 18 век – это преодоление Берингова пролива, появление на гряде Алеутских островов и затем на континентальной Аляске наших первых переселенцев – торговцев, промысловиков. Купцы, достигшие этой далекой земли, понимали, что она ещё почти не тронута, и что ей необходимо дать возможность слышать слово Божие из уст людей духовного сана. Императрица Екатерина II взяла просвещение Аляски под своей контроль.
Миссия отправилась из Петербурга через Москву в декабре 1793 года. 16 марта 1794 года прибыли в Иркутск, где остались до мая, а потом двинулись по Лене до Якутска, затем – верхом до Охотска, куда прибыли 13 июля. Спустя месяц отправились на остров Кадьяк на судне «Три святителя». В селение Павловская гавань корабль прибыл 24 сентября 1794 года.
Суровая природа, неласковый климат, множество испытаний – вот что ожидало Кадьякскую миссию. Это был край, который только осваивался, и монахам приходилось идти путями первопоселенцев, плавать в кожаных американских лодках, диковинно называемых «байдарками», учиться возделывать землю в непривычных условиях… Порой приходилось жить едва ли не впроголодь – питаясь лишь старым вяленым лососем.
Как встретили валаамскую братию коренных жителей? С одной стороны — миссия видела их стремление узнать новую веру, с другой – приходилось бороться с множеством не только бытовых трудностей, но и человеческих пороков. По прибытии на остров Кадьяк миссионеры немедленно занялись постройкой храма и обращением язычников.
Поселили иноков и послушников в бараке, где жили рабочие со своими «временными» жёнами – кто с одной, а кто и с двумя. Работы предстояло много – и лишь словом тут было не справиться; показать, что такое истинно христианская жизнь, нужно было своим примером.
И вот, Валаамская миссия начинает свою проповедь. Это было не так просто, как можно себе представить: что вот, пришли миссионеры, рассказали о Боге, и все крестились. Все было, конечно, гораздо сложнее. Были и те, кто сопротивлялся проповеди, и один из миссионеров, иеромонах Иувеналий, был убит местными жителями. Но все равно свет Божий было не остановить! И постепенно становилось ясно, что люди всем сердцем принимают веру Православную.
Монахи становились не только миссионерами: они защищали местных жителей от произвола, учили грамоте детей. И относились к ним как к своим чадам – не зря позже святой Герман вспоминал, что был для алеутов буквально нянькой, а те называли его «апа», что значит «отец» или «дедушка». Отец Герман на новом месте поначалу нёс послушание в пекарне и занимался хозяйственными заботами Миссии. Трудов было много и сил требовалось ещё больше.
А через 5-6 лет возникает понимание, что на Аляске нужно делать свою, местную епархию.
В 1799 году в Иркутске проходит хиротония (посвящение) руководителя миссии архимандрита Иосафа в первого Алеутского и Аляскинского епископа. На обратном пути из Иркутска на Аляску происходит страшная трагедия – новый епископ и часть членов миссии попадают на корабле в шторм у Курильских остров и погибают. Тогда никто не смог спастись. И получается, что единственным, кто остался на Аляске, становится Герман. Именно на него Господь возложил тяжёлую ношу просвещения местных народов. Многие боялись, что после кораблекрушения миссия на Аляске может совершенно угаснуть. Но благодаря Герману этого не происходит. Поэтому местные жители и ставят его выше других – ведь силой своего духа, своей жизнью он смог укрепить и расширить свет Православной веры на Аляске.
Преподобного хотели посвятить в сан иеромонаха и возвести во архимандрита, но смиренный инок отказался от какого бы то ни было возвышения и до конца своих дней пребывал простым монахом.
С 1807 года он заведовал школой, в которой обучались 20 мальчиков. Старец учил их чтению, письму, Закону Божию, Священной истории и церковному пению, навыкам земледелия.
В поисках уединения он построил небольшой домик на маленьком пустынном Еловом острове, в 2 верстах от острова Кадьяк, которому дал другое название в память о своей прежней обители – Новый Валаам. Преподобный Герман там провел более 30 лет.
Остров Кадьяк
Жители окрестных поселений полюбили отшельника – обращались за советом, помощью.
Преподобный (Прп.) Герман выкопал землянку, позднее построил возле неё бревенчатую келью. Постелью старцу служила небольшая скамья, под голову он подкладывал 2 кирпича, укрывался доской. Одежда его была одна и та же зимой и летом: меховая парка, надетая на голое тело, поверх неё подрясник и ряса, на голове клобук, на ногах сапоги. Носил он и 15-фунтовые (почти 7 кг.) вериги. Ел очень мало: немного рыбы и овощей. Время, свободное от богослужения, проводил в трудах – занимался огородом, к зиме запасал грибы и рыбу. Всё, что приобретал, отдавал бедным и сиротам. Со временем недалеко от кельи были построены часовня и дом для посетителей, в котором также находилось училище для сирот.
Осенью 1819 г. экипажем американского судна была занесена на Кадьяк эпидемия гриппа. Болезнь начиналась жаром, сильным насморком и удушьем и оканчивалась конвульсиями, после чего люди умирали. Эпидемия быстро распространялась по алеутским селениям. Смертность была так велика, что алеуты вымирали целыми семьями, тела умерших находились в домах по многу дней, так как их некому было хоронить. Только монах Герман неутомимо посещал больных, уговаривал их терпеть, молиться, приносить покаяние, и приготовлял умирающих к смерти, оставшиеся в живых кадьякские алеуты ещё больше полюбили отца Германа, который, рискуя собой, доказал им свою любовь во время постигшего их бедствия.
Однажды на Еловом острове произошло наводнение. Жители в испуге прибежали к келье отца Германа. Он взял икону Божией Матери, вынес, поставил её на морском берегу и стал молиться. После молитвы он сказал присутствующим: «Не бойтесь, далее этого места, где стоит святая икона, вода не пройдет». И наводнение тотчас прекратилось. Затем, обещая такую же помощь на будущее время – заступлением Пресвятой Богородицы, поручил он своей ученице, в случае наводнения, ставить икону на берегу.
Как-то случился на Еловом острове пожар. Отец Герман вместе со своим учеником Игнатием провел полосу на земле, убрал мох вдоль неё и сказал: «Будьте спокойны - огонь не пройдет этой черты!» На другой день, когда не было надежды на спасение, огонь под сильным напором ветра достиг проведённой старцем черты, пробежал вдоль неё и остановился, не коснувшись густого леса, находившегося за чертой.
Всё свое время, свободное от богослужений, старец проводил в трудах. Недалеко от кельи раскинулся огород, где он копал грядки, сажал картофель, капусту и другие овощи, сеял ячмень. Плетённый короб, в котором о. Герман носил с берега морскую капусту для удобрения земли, был так велик, что обычный человек мог его поднять с большим трудом, а старец, к удивлению, всех, переносил его на большое расстояние без посторонней помощи. Однажды видели, как о. Герман нёс бревно, которое с трудом могли поднять четыре человека.
Рассказывая о таких подвигах о. Германа, его ученик, алеут Игнатий Алигь-яга, прибавлял: «Да, трудную жизнь вел апа (дедушка), и никто не может подражать его жизни!»
Вообще о. Герман был словоохотлив; говорил умно, дельно и назидательно, более всего о вечности, о спасении, о будущей жизни, о судьбах Божиих; много рассказывал из житий святых, из пролога, но никогда не говорил ничего пустого. Так приятно было его слушать, что беседующие с ним даже и алеуты, и их женщины увлекались беседою и нередко только с рассветом дня, как бы нехотя, оставляли его, свидетельствует креол Константин Ларионов.
Руководитель Русско-Американкой компании Яновский подробно описывает наружность о. Германа. «Живо помню я», – говорит он, – все черты сиявшего благодатью лица Старца, его приятную улыбку, кроткий привлекательный взор, смиренный тихий нрав и его приветливое слово. Он был росту небольшого, лицо имел бледное, покрытое морщинками; глаза серо-голубые, исполненные блеска, и на голове у него было немного седых волос. Речь его была негромкая, но весьма приятная». Из бесед своих со Старцем Яновский приводит два случая. «Однажды, – пишет он, – я прочёл о. Герману оду «Бог» Державина. Старец удивился, восхитился и просил прочесть её ещё раз, я повторил. «Неужели это простой учёный писал?» – спросил он. «Да, учёный, поэт, – отвечал я. «Это по вдохновению Божию писано», – сказал Старец.
«В другой раз я рассказывал ему, как испанцы в Калифорнии захватили в плен 14 человек алеутов, и иезуиты (францисканцы) принуждали их всех принять католическую веру; на что алеуты никак не соглашались. «Мы – христиане», – говорили они. «Неправда, вы – еретики, схизматики, – возражали иезуиты, – и если вы не согласитесь принять нашу веру, то мы вас всех замучим». Затем алеуты по два человека до вечера были размещены по темницам. Вечером с фонарём и зажжёнными свечами пришли иезуиты в темницу и стали снова убеждать бывших в ней двух алеутов к принятию католической веры. «Мы – христиане, – был ответ алеутов, – и не переменим своей веры!» Тогда иезуиты стали их мучить, сперва одного, а другой был свидетелем. Отрезали у алеута по одному суставу у пальцев на ногах, потом – по другому, далее по одному суставу у пальцев на руках, затем по другому, потом отрубили ступни ног, кисти рук, – кровь лилась, мученик терпел и твердил одно: «Я – христианин». И в таких мучениях от истечения крови скончался. На другой день обещали иезуиты так же замучить и его товарища, но в эту ночь было получено повеление из Монтерея, чтобы всех взятых в плен русских алеутов немедленно прислать туда под конвоем, а потому они утром все, кроме скончавшегося, и были отправлены. Это рассказывал мне очевидец алеут, товарищ замученного, впоследствии бежавший из плена... Когда я кончил мой рассказ, о. Герман спросил: «А как звали замученного алеута?» – «Петром, – отвечал я, – фамилии не припомню». Старец встал перед образом, благоговейно перекрестился и произнёс: «Святый новомученик Пётр, моли Бога о нас!»
Много было и ненавистников у преподобного старца. Обличаемая злоба вооружалась против него, делала ему всевозможные неприятности и клеветала на него. Наветы были так сильны, что часто даже люди здравомыслящие в доносах на о. Германа не могли заметить лжи под покровом наружной правды. Правитель Русско-Американской компании Яновский (впоследствии ставший верным учеником Старца), ещё не познакомившись с о. Германом, впоследствии одних наговоров на него, писал в С.-Петербург о необходимости его удаления, объясняя, что он будто бы возмущает алеутов против начальства. Священник, приехавший из Иркутска с большими полномочиями, наделал о. Герману много огорчений и хотел его отправить в Иркутск; но правитель колоний Муравьев защитил Старца. Другой священник М. прибыл на Еловый остров с правителем колоний Н. и компанейскими служителями обыскивать келью о. Германа, предполагая найти у него богатое имущество. Когда же не нашли ничего ценного, вероятно, с дозволения старших, служитель Пономарьков стал топором выворачивать половые доски. «Друг мой, – сказал ему тогда о. Герман, – напрасно ты взял топор; это орудие лишит тебя жизни!» Вскоре в отдалённой крепости, кенайцы Пономарькову, сонному, топором отсекли голову.
Описанные нами черты из жизни Старца касаются, так сказать, внешних его дел. Главное же дело его, говорит преосвященный епископ Пётр, «было упражнение в подвигах духовных, в уединённой келье, где никто его не видал; только вне кельи слышали, что он пел и совершал богослужение по монашескому правилу». Такое свидетельство преосвященного подтверждает и следующий ответ самого о. Германа. Старца спрашивали: «Как Вы, Отец Герман, живёте одни в лесу? Как не соскучитесь?» Он отвечал: «Нет! Я там не один! Там есть Бог, как и везде есть Бог! Там есть Ангелы святые! И можно ли с ними соскучиться? С кем же лучше и приятнее беседа, с людьми или с Ангелами? Конечно, с Ангелами!»
«Любезному нашему Отечеству, – писал он сам, – Творец как будто новорожденного младенца дать изволил край сей, который ещё не имеет ни сил к каким-нибудь познаниям, ни смысла; требует не только покровительства, но по бессилию своему и слабого ради младенческого возраста – самого поддержания; …я, нижайший слуга здешних народов и нянька…»
Как чувствовал Старец, так и поступал. Заступался он всегда перед начальством за провинившихся, защищал обижаемых, помогал нуждающимся, чем только мог, – и алеуты обоего пола и дети их часто посещали его. Разбирал он их взаимные неприятности, старался всех мирить; особенно заботился в семействах восстанавливать согласие. Если не удавалось помирить мужа с женой, Старец на время разлучал их. Необходимость такой меры он сам объяснял так: «Пусть лучше врозь живут да не дерутся и не бранятся; а то, поверьте – страшно, если не развести; были примеры, когда муж убивал жену или жена изводила мужа!»
Особенно любил о. Герман детей; наделял их сухариками, пёк им крендельки, и малютки ласкались к Старцу. Любовь о. Германа к алеутам доходила до самоотвержения.
Особенно старался Старец о их нравственном преуспеянии. С этой целью в часовне, близ его кельи, в воскресные и праздничные дни собирал он алеутов для молитвы. Преподобный Герман был простым монахом, поэтому он не служил литургию. Здесь часы и разные молитвы читал для них ученик его, а сам Старец читал Апостол, Евангелие и устно поучал их; пели же его воспитанницы, и пели очень приятно.
Очень поучительна история об алеутке Софье Власовой. «Ныне после Пасхи одна молодая женщина, не более двадцати лет, по-русски хорошо говорить умеющая, прежде меня совсем не знавшая, никогда не видавшая, пришла ко мне услышать о воплощении Сына Божия и о вечной жизни…» Преподобный Герман стал говорить ей о том, что есть Бог и что она неправильно живёт. А была она женщиной распутного нрава.
Вот что писал о ней позднее правитель Русской Америки барон Фердинанд Врангель: «Возвратившись домой, прежняя её жизнь показалась ей несносною, она вскоре опять пошла к Герману и объявила решительное намерение остаться при нём и спасаться. Герман был уже стар (60 лет). Преодолев первый испуг от сего нечаянного события и помирясь с мыслью под старость жить с сей женщиной, он принял её, устроив для неё впоследствии особый домик на морском берегу.
София научилась читать и писать по-русски в один год. К этой женщине, пристали вскоре несколько сирот – девушек из алеуток и креолок; она под руководством Германа сделалась их наставницей, расширяя огородство и приучая их к трудолюбию…».
Позже к подвижнику прибился сирота из креолов Герасим Иванович Зырянов, затем кадьякский алеут Игнатий Алигь-яга. Появились и другие ученики.
Однажды Софья со своими девушками хотела поехать на другой остров за морской капустой. Старец сказал им: «Не уезжайте вы сегодня, а завтра». Целую неделю до того море волновалось, они опасались, что снова погода испортится, и поехали без благословения. Когда они довольно далеко отъехали от берега, их байдарка наскочила на подводный камень, кожаная обшивка прорвалась, и одна из девушек утонула.
После возвращения, старец их призвал к себе и сказал: «Вот, что значит непослушание и прекословие!» Они упали на колени и просили прощения, старец их простил и сказал; «Когда я утром выходил на берег морской, то на том самом месте видел человека, сидящего на камне и плещущего руками воду, и много безобразен был он собой».
София жила у Старца до его смерти; она наблюдала за благонравием детей, учившихся в его училище, и он, умирая, завещал ей жить на Еловом, и когда она скончается, похоронить её при его ногах.
О дружбе отца Германа с правителем Русско-американской компании Семеном Ивановичем Яновским стоит сказать отдельно. Яновский как - то тяжело заболел, а Старец стал за ним ухаживать. Капитан второго ранга был по моде того времени атеист-вольтерьянец, о Православии не знал ничего и считал его набором суеверий. Когда же «ловец человеков» стал рассказывать ему о вере, Семён Иванович заслушался и сам «попал в сеть». Яновский стал горячо верующим, близким другом святого, а под старость, вернувшись в Россию, принял монашество.
Посвятив себя служению Господу, вдали от родины, среди многообразных скорбей и лишений, десятки лет проводя в высоких подвигах самоотвержения, о. Герман был сподоблен многих сверхъестественных даров от Бога.
Рыбою сушёною кормил о. Герман птиц, – и они во множестве прилетали к его келье. Под кельей у него жили горностаи. Этот маленький зверёк, когда ощенится, не подпускает к себе, а старец кормил их из рук. «Не чудо ли мы это видели!» – говорил его ученик Игнатий. Есть свидетельства, что о. Герман кормил медведей. Со смертью Старца и птицы, и звери ушли; даже огород его не давал такого урожая, как при нём.
Как-то барон Ф. П. Врангель, по просьбе Старца, писал под диктовку его письмо – неизвестно которому – митрополиту. Когда письмо было окончено и прочитано, Старец поздравил барона с чином адмирала. Изумился барон: это была для него новость, которая действительно подтвердилась только через долгое время при выезде его в Санкт-Петербург.
Часто говорил Старец, что в Америке будет свой архиерей, тогда как об этом никто и не думал, да и надежды не было, чтобы в Америке был свой архиерей, но пророчество его сбылось в свое время.
«После смерти моей, – говорил о. Герман, – будет повальная болезнь и умрёт от нея много людей, и русские соединят алеутов». Действительно, кажется, через полгода по его кончине, было оспенное поветрие, смертность от которого в Америке была поразительная: в некоторых селениях оставалось в живых только по нескольку человек. Это побудило колониальное начальство соединить алеутов: тогда из 20-ти селений образовалось только семь.
«Хотя и много пройдёт после моей смерти, – говаривал о. Герман своим ученикам, – но меня не забудут, а место жительства моего не будет пусто: подобный мне монах, убегающий славы человеческой, придёт и будет жить на Еловом, и Еловый не будет без людей!»
«Пройдёт тридцать лет после моей смерти, все живущие теперь на Еловом острове перемрут, ты останешься жив один и будешь стар и беден, – и тогда вспомнят меня», – говорил о. Герман ученику своему, алеуту Игнатию Алигь-яге. «Удивительно, – восклицает Игнатий, – как подобный нам человек мог всё это знать за такое долгое время! Впрочем, нет! Он – не простой человек! Он мысли наши видел и невольно доводил до того, что мы ему их открывали и получали наставления!»
«Когда я умру, – говорил Старец своим ученикам, – вы похороните меня рядом с о. Иоасафом. Убейте немедленно моего быка: он мне довольно послужил. Похороните же вы меня одни и не сказывайте о моей смерти в гавань: гаванские не увидят моего лица. За священником не посылайте и не дожидайтесь его – не дождётесь! Тела моего не обмывайте, положите его на доску, сложите на груди руки, запеленайте меня в мантию и её воскрилиями покройте моё лицо и клобуком голову. Если кто пожелает проститься со мной, пусть целует крест; лица моего не показывайте. Опустив в землю, покройте меня бывшим моим одеялом». Одеяло это, как мы выше сказали, была доска, всегда находившаяся у него в келье.
Приближалось время ухода Старца. В один день приказал он ученику своему Герасиму зажечь свечи перед иконами и читать Деяния св. Апостолов. Чрез несколько времени лицо его просияло, и он громко произнёс: «Слава Тебе, Господи!» Потом, приказав прекратить чтение, объявил, что Господу угодно ещё на неделю продлить его жизнь. Через неделю, опять по приказанию его, были зажжены свечи и читали Деяния св. Апостолов. Тихо преклонил Старец свою главу на грудь Герасима, келья наполнилась благоухания, просияло лицо его, — и о. Германа не стало! Так блаженно почил он сном праведника на 81-ом году своей многотрудной жизни, 13-го декабря 1837 года.
В окружающих селениях был виден над Еловым островом необыкновенно светлый столб, достигавший до неба. Поражённые чудесным явлением, опытные старики и креол Герасим Вологдин и жена его Анна сказали: «Видно, Отец Герман оставил нас!» и стали молиться. Впоследствии они узнали, что именно в эту ночь преставился Старец. В тот же вечер в другом селении на Афогнаке видели человека, поднимавшегося с Елового острова к облакам.
Несмотря на предсмертную волю о. Германа, ученики не решились похоронить его, не дав знать о смерти его в гавань. Они побоялись русских, говорят алеуты; неизвестно почему, не убили и быка.
Посланный с печальною вестью в гавань, возвратясь, объявил, что правитель колоний Кошеваров запретил хоронить Старца до своего приезда, что он приказал сделать для усопшего гроб и что сам со священником немедленно привезёт его. Но такие распоряжения были против воли почившего. И вот подул страшный ветер, полился дождь, сделалась ужасная буря. Не велик был переезд из гавани на Еловый, всего часа два в пути, но никто не решался пуститься в море в такую погоду. Так было целый месяц; и, хотя целый месяц лежало тело о. Германа в тёплом доме, но не изменилось лицо его и не было от тела ни малейшего запаха. Наконец, был доставлен гроб; из гаванских никто не приехал, — и еловские жители одни предали земле останки своего Старца. Так исполнилось последнее желание о. Германа, – и затем ветер стих, и поверхность моря стала гладка, как зеркало.
На другой день по смерти о. Германа бык его стал тосковать и с тоски ударился лбом об дерево и свалился мёртвый на землю.
Похоронив своего Отца, над могилою его ученики поставили деревянный памятник, а затем сооружена скромная деревянная церковь, освященная во имя преподобных Сергия и Германа, Валаамских чудотворцев.
С 1860-х годов Русская Православная Церковь знала о большом местном почитании памяти старца Германа на Кадьяке. В 1867 году один из Аляскинских епископов составил записку о его жизни и чудесах.
Исцеления, связанные с молитвенным заступничеством старца Германа, записывались в течение долгого периода (со времени его жизни и до 1970 года).
В марте 1969 года Собор епископов Русской Православной Греко-Кафолической Церкви в Америке под председательством архиепископа Нью-Йоркского, митрополита всей Америки и Канады Иринея принял решение о канонизации преподобного Аляскинского инока. 9 августа 1970 года на острове Кадьяк в соборе Воскресения Христова совершилось торжественное прославление преподобного Германа в лике равноапостольных. Он стал первым православным святым на Американском континенте. Мощи его были помещены в соборе в деревянную раку, на которую были возложены принадлежавшие святому камилавка и железный крест.
Почти одновременно преподобный Герман Аляскинский был прославлен также Русской Православной Церковью Заграницей.
Определением Священного Синода Русской Православной Церкви от 12 ноября 1970 года имя преподобного Германа было внесено и в месяцеслов Московского Патриархата.
В 1984 году преподобный Герман был причтён к Собору Сибирских святых, а впоследствии его имя было внесено и в иные соборные памяти.
История Русской Америки закончилась 30 марта 1867 года, когда Аляска и Алеутские острова были проданы США Императором Александром II, но Православие и русская культура по-прежнему здесь живы. Сейчас на Аляске около 90 православных приходов. Несмотря на то, что миссия преподобного Германа совершалась в Северной Америки, его иногда называют просто: «Просветитель Америки».
